Неточные совпадения
— Браво! Вронский! — закричал Петрицкий,
вскакивая и гремя
стулом. — Сам хозяин! Баронесса, кофею ему из нового кофейника. Вот не ждали! Надеюсь, ты доволен украшением твоего кабинета, — сказал он, указывая
на баронессу. — Вы ведь знакомы?
Алексей Александрович прошел в ее кабинет. У ее стола боком к спинке
на низком
стуле сидел Вронский и, закрыв лицо руками, плакал. Он
вскочил на голос доктора, отнял руки от лица и увидал Алексея Александровича. Увидав мужа, он так смутился, что опять сел, втягивая голову в плечи, как бы желая исчезнуть куда-нибудь; но он сделал усилие над собой, поднялся и сказал...
Соня также
вскочила со
стула и испуганно смотрела
на него. Ей очень хотелось что-то сказать, что-то спросить, но она в первые минуты не смела, да и не знала, как ей начать.
— Нет, брат, право, заметно.
На стуле ты давеча сидел так, как никогда не сидишь, как-то
на кончике, и все тебя судорога дергала.
Вскакивал ни с того ни с сего. То сердитый, а то вдруг рожа как сладчайший леденец отчего-то сделается. Краснел даже; особенно когда тебя пригласили обедать, ты ужасно покраснел.
Фенечка
вскочила со
стула,
на котором она уселась со своим ребенком, и, передав его
на руки девушки, которая тотчас же вынесла его вон из комнаты, торопливо поправила свою косынку.
Он растерянно улыбался,
вскакивал, перебегал с места
на место, как бы преследуя странную цель — посидеть
на всех
стульях.
Он неестественно быстро
вскочил со
стула, пошатнув стол, так что все
на нем задребезжало, и, пока Самгин удерживал лампу, живот Бердникова уперся в его плечи, над головой его завизжали торопливые слова...
Рядом с ним,
на стуле, в позе человека, готового
вскочить и бежать, сидел Морозов, плотный, крепкий и чем-то похожий
на чугунный утюг.
Он снова стер пот с лица, взмахнул платком и заерзал
на стуле, как бы готовясь
вскочить и убежать.
Она положила их
на два
стула, а Обломов
вскочил и предложил ей самой третий, но она не села; это было не в ее привычках: она вечно
на ногах, вечно в заботе и в движении.
В комнату вошел, или, вернее,
вскочил — среднего роста, свежий, цветущий, красиво и крепко сложенный молодой человек, лет двадцати трех, с темно-русыми, почти каштановыми волосами, с румяными щеками и с серо-голубыми вострыми глазами, с улыбкой, показывавшей ряд белых крепких зубов. В руках у него был пучок васильков и еще что-то бережно завернутое в носовой платок. Он все это вместе со шляпой положил
на стул.
Только он раз вышел, а мальчик
вскочил из-за книги да
на стул: пред тем
на шифонерку мяч забросил, так чтоб мячик ему достать, да об фарфоровую лампу
на шифонерке рукавом и зацепил; лампа-то грохнулась, да
на пол, да вдребезги, ажно по всему дому зазвенело, а вещь дорогая — фарфор саксонский.
Полежав там минут пять, он перешел
на кушетку, потом садился
на стул, но
вскакивал опять и нигде не находил покоя.
— Позвольте! В эту минуту никак нельзя! — даже чуть не взвизгнул Николай Парфенович и тоже
вскочил на ноги. Митю обхватили люди с бляхами
на груди, впрочем он и сам сел
на стул…
Судебный пристав тотчас к нему приблизился. Алеша вдруг
вскочил и закричал: «Он болен, не верьте ему, он в белой горячке!» Катерина Ивановна стремительно встала со своего
стула и, неподвижная от ужаса, смотрела
на Ивана Федоровича. Митя поднялся и с какою-то дикою искривленною улыбкой жадно смотрел и слушал брата.
Алеша вдруг
вскочил из-за стола, точь-в-точь как, по рассказу, мать его, всплеснул руками, потом закрыл ими лицо, упал как подкошенный
на стул и так и затрясся вдруг весь от истерического припадка внезапных, сотрясающих и неслышных слез.
— Так вот от этого-то самого Григория мы и получили столь значительные показания
на ваш счет, что… — стал было продолжать прокурор, но Митя вдруг
вскочил со
стула.
Все неповрежденные с отвращением услышали эту фразу. По счастию, остроумный статистик Андросов выручил кровожадного певца; он
вскочил с своего
стула, схватил десертный ножик и сказал: «Господа, извините меня, я вас оставлю
на минуту; мне пришло в голову, что хозяин моего дома, старик настройщик Диц — немец, я сбегаю его прирезать и сейчас возвращусь».
Галактион
вскочил со
стула и посмотрел
на отца совсем дикими глазами. О, как он сейчас его ненавидел, органически ненавидел вот за эту безжалостность, за смех, за самоуверенность, — ведь это была его собственная несчастная судьба, которая смеялась над ним в глаза. Потом у него все помутилось в голове. Ему так много было нужно сказать отцу, а выходило совсем другое, и язык говорил не то. Галактион вдруг обессилел и беспомощно посмотрел кругом, точно искал поддержки.
Князь что-то пробормотал, сконфузясь, и
вскочил со
стула; но Аглая тотчас же села подле него, уселся опять и он. Она вдруг, но внимательно его осмотрела, потом посмотрела в окно, как бы безо всякой мысли, потом опять
на него. «Может быть, ей хочется засмеяться, — подумалось князю. — Но нет, ведь она бы тогда засмеялась».
Бурдовский
вскочил и пробормотал, что он «так…», что он с Ипполитом «сопровождал», и что тоже рад; что в письме он «написал вздор», а теперь «рад просто…». Не договорив, он крепко сжал руку князя и сел
на стул.
Дядя, как скоро садился сам за свою картину, усаживал и меня рисовать
на другом столе; но учение сначала не имело никакого успеха, потому что я беспрестанно
вскакивал, чтоб посмотреть, как рисует дядя; а когда он запретил мне сходить с места, то я таращил свои глаза
на него или влезал
на стул, надеясь хоть что-нибудь увидеть.
— Я вас спросит, зачом ви
на мне так прилежно взирайт? — прокричал он с удвоенною яростию. — Я ко двору известен, а ви неизвестен ко двору! — прибавил он,
вскочив со
стула.
Он действительно минуты две постоял, потом как-то боком придвинул
стул и боком же сел
на него. Но вслед за тем опять
вскочил, словно его обожгло. Терпибедов и отец Арсений тыкали между тем вилками в кусочки колбасы и икры и проглатывали рюмку за рюмкой.
В кабинете послышалось движение отставляемых
стульев. Иван Иваныч
вскочил и стал в позу почтительнейшего метрдотеля, даже губы у него как-то вспухли и замаслились. С обеих сторон, и из кабинета, и из гостиной, показались процессии гостей и ринулись
на закуску.
Да и сам он беспрестанно то садился
на стул, то опрометью
вскакивал с него, как бы вследствие давления какой-то скрытой пружины.
—
На похоронах полиция дралась, арестовали одного! — простодушно продолжала она. Помощник начальника тюрьмы возмущенно чмокнул тонкими губами и,
вскочив со
стула, забормотал...
Мать, закрыв окно, медленно опустилась
на стул. Но сознание опасности, грозившей сыну, быстро подняло ее
на ноги, она живо оделась, зачем-то плотно окутала голову шалью и побежала к Феде Мазину, — он был болен и не работал. Когда она пришла к нему, он сидел под окном, читая книгу, и качал левой рукой правую, оттопырив большой палец. Узнав новость, он быстро
вскочил, его лицо побледнело.
Тут он делал…» — Старик начал было какую-то необыкновенную фиоритуру — и
на десятой ноте запнулся, закашлялся и, махнув рукою, отвернулся и пробормотал: «Зачем вы меня мучите?» Джемма тотчас же
вскочила со
стула и, громко хлопая в ладоши, с криком: «Браво!.. браво!» — подбежала к бедному отставному Яго и обеими руками ласково потрепала его по плечам.
— Я вам должна признаться, у меня тогда, еще с самой Швейцарии, укрепилась мысль, что у вас что-то есть
на душе ужасное, грязное и кровавое, и… и в то же время такое, что ставит вас в ужасно смешном виде. Берегитесь мне открывать, если правда: я вас засмею. Я буду хохотать над вами всю вашу жизнь… Ай, вы опять бледнеете? Не буду, не буду, я сейчас уйду, —
вскочила она со
стула с брезгливым и презрительным движением.
— Сигарку, вечером, у окна… месяц светил… после беседки… в Скворешниках? Помнишь ли, помнишь ли, —
вскочила она с места, схватив за оба угла его подушку и потрясая ее вместе с его головой. — Помнишь ли, пустой, пустой, бесславный, малодушный, вечно, вечно пустой человек! — шипела она своим яростным шепотом, удерживаясь от крику. Наконец бросила его и упала
на стул, закрыв руками лицо. — Довольно! — отрезала она, выпрямившись. — Двадцать лет прошло, не воротишь; дура и я.
Варвара Петровна вдруг, гремя,
вскочила со
стула; раздался ее испуганный крик: «Воды, воды!» Он хоть и очнулся, но она всё еще дрожала от страху и, бледная, смотрела
на исказившееся его лицо: тут только в первый раз догадалась она о размерах его болезни.
Отец и сын смотрят друг
на друга во все глаза. Так и кажется, что оба сейчас
вскочат. Но Иудушка делает над собой нечеловеческое усилие и оборачивается со
стулом лицом к столу.
Он растерялся совершенно,
вскочил со
стула и глядел
на меня во все глаза.
Видел я в подвале, за столом, двух женщин — молодую и постарше; против них сидел длинноволосый гимназист и, размахивая рукой, читал им книгу. Молодая слушала, сурово нахмурив брови, откинувшись
на спинку
стула; а постарше — тоненькая и пышноволосая — вдруг закрыла лицо ладонями, плечи у нее задрожали, гимназист отшвырнул книгу, а когда молоденькая,
вскочив на ноги, убежала — он упал
на колени перед той, пышноволосой, и стал целовать руки ее.
Серая попадья, подняв очки
на лоб, положив
на колени руки и шитьё, сидела у окна, изредка вставляя в речь дяди два-три негромких слова, а поп, возбуждённый и растрёпанный, то
вскакивал и летел куда-то по комнате, сбивая
стулья, то, как бы в отчаянии, падал
на клеёнчатый диван и, хватаясь за голову руками, кричал...
Смагин надулся пузырём и сопел, Ревякин, подняв брови, изумлённо оскалил зелёные зубы, Базунов, быстро вытирая рот салфеткой, путал усы и бороду, — казалось, что он
вскочит сейчас и убежит, — а Посулов, багровый до синевы
на щеках, ощетинив кустики усов, шептал что-то женщинам, вертясь
на стуле, как ведьма
на помеле.
Посулов ударил его снизу вверх в правый бок, в печень, — задохнувшись, он упал
на колени, но тотчас
вскочил, открыв рот, бросился куда-то и очутился
на стуле, прижатый Никоном.
— Понимаешь ли ты, — вскричал он в отчаянии,
вскакивая со
стула, — понимаешь ли ты, что они хотят ее погубить, осрамить, обесчестить; ищут предлога, чтоб бесчестие
на нее всклепать и за это выгнать ее; а вот теперь и нашелся предлог! Ведь они говорили, что она со мной гнусные связи имеет! ведь они, подлецы, говорили, что она с Видоплясовым имеет! Это все Анна Ниловна говорила. Что теперь будет? что завтра будет? Неужели расскажет Фома?
Я
вскочил со
стула, левой рукой схватил груду кредиток у офицера, а его ударил кулаком между глаз и в тот же момент наотмашь смазал штатского и положил в карман карты Асамата вместе с остальными деньгами его товарища. Оба полетели
на пол вместе со
стульями. Архальский соскочил как сумасшедший и ловит меня за руку, что-то бормочет.
Я замер
на минуту, затем
вскочил со
стула, перевернулся задом к столу и с размаха хлюпнул
на перевернутую тарелку, которая разлетелась вдребезги, и под вопли и крики тетенек выскочил через балкон в сад и убежал в малинник, где досыта наелся душистой малины под крики звавших меня тетенек… Я вернулся поздно ночью, а наутро надо мной тетеньки затеяли экзекуцию и присутствовали при порке, которую совершали надо мной, надо сказать, очень нежно, старый Афраф и мой друг — кучер Ванька Брязгин.
Вдруг Ирина
вскочила со
стула и положила ему обе руки
на плечи.
И вдруг
вскочил со
стула, бросился
на Илью, ударил его в нос и, схватив его за волосы, повалил
на пол.
— Здесь, — крикнул Гаврик и,
вскочив со
стула, бросился к двери
на двор так быстро, что Илья, не успел ничего сказать ему.
Лунёв
вскочил со
стула и громко, с бешенством заговорил о том, что она должна завтра же идти в полицию, показать там все свои синяки и требовать, чтоб мужа её судили. Она же, слушая его речь, беспокойно задвигалась
на стуле и, пугливо озираясь, сказала...
— Покорно благодарю! — серьёзно ответил Илья.
На Павла эта маленькая сцена подействовала, как вино. Его живое лицо разрумянилось, глаза воодушевлённо засверкали, он
вскочил со
стула и заметался по комнате.
— Полуэктова убили! — вдруг крикнул кто-то. Илья
вскочил со
стула, как будто этим криком позвали его. Но в трактире все засуетились и пошли к дверям,
на ходу надевая шапки. Он бросил
на поднос гривенник, надел
на плечо ремень своего ящика и пошёл так же быстро, как и все они.
Павел
вскочил со
стула и повернулся лицом к нему. Глаза у него яростно горели, лицо исказилось, он весь вздрагивал. Но тотчас же снова опустился
на стул и презрительно сказал...
Любовь со страхом
на лице
вскочила со
стула и подбежала к Тарасу, спокойно стоявшему среди комнаты, засунув руки в карманы.
Когда она увидела вошедшего Зарецкого, то,
вскочив проворно со
стула и сделав ему вежливый книксен [поклон, сопровождающийся приседанием (нем.)], спросила
на дурном французском языке: «Что угодно господину офицеру?» Потом, не дожидаясь его ответа, открыла с стеклянным верхом ящик, в котором лежали дюжины три золотых колец, несколько печатей, цепочек и два или три креста Почетного легиона.